Название: Былины Лешьего сына.
Автор:  fed_dragon
Фандом: Assassin's Creed
Пейринг: Никон, Василиса. Царь-Батюшка.
Рейтинг: PG-13 (до НЦ-ы пока не дотягиваю)
Жанр: джен, гет, AU, крэк, быть может чутка юмор.
Состояние: в процессе.
Размер: не известен.
Дисклеймер: Права вселенную принадлежат создателям, все остальное моё.
От автора: Простите заранее за вынос мозга. В апреле месяце на нас с другом накатило, а писать сел только в августе…
Есть у нас в фандоме и про Италию, и про Францию, и про Америки с Англиями, про Россию много накатано, а вот про Русь-Матушку нашу родную - ой как мало))
WARNING!!! Зоофилия в малых дозах… И очень резкая смена стиля написания.
Размещение: с согласия Авторов.

Пролог. Пролог.

Из-за синего-синего моря принесла мне голубка письмецо. Алою лентою да перевязанное, по краям да помятое, водою солёной и землицею русскою да пропахшее. А в письме том сказ сказывался, о герое-богатыре, о защитнике Руси-матушки да Царя-батюшки. О великом и могучем Никоне.
Сей сказ, дорогие мои, и поведаю я – старец махонький, Водяного сын.

Началась та история в городе, граде-матушке – во Москве да краснокаменной. В Кремле каменном, за стенами крепкими жил Царь-Батюшка. Жил по-честному, не обманывал, из казны в карман деревянные не перекладывал, за страну свою переживал ой как сильно-то! Да так сильно, что не спал порой, по три ноченьки.
У Царя того был герой один, что по крышам гулял, да шпионов вражеских из страны выпроваживал. А порой Герой – и жестоким был, за Родину свою мечом сражался!

Непростой его меч был, весь сияющий, златом да серебром отделанный, некогда лучшим кузнецом выкованный. И называли его Молотом! Один раз взмахнёт им Никон – все деревья подкосятся, ещё раз взмахнёт – щепками резными разлетятся, третий раз взмахнёт – только стружки да опилки от щепок тех останутся.

А второй кузнец подарил тому чудо-нож. Заморской ковки, из стали, что крепче чугунных сковородок, позолоченный, посеребренный, как и Молот. Носил его Никон в рукаве, прямо на лапе правой. Поведёт рукой, а под десницею правой – золотая искорка да выскочит, как пчела ужалит и спрячется снова. Любили чудо-нож Никон и Царь-Батюшка, да назвали его ласково – Серпушка.

Воевал Никон по просьбе Царюшки, для Родины-матушки. Всем злодеям на устрашение. Но сколько ни воевал, сколько по миру ни ездил, все сердце домой просится. Где жена Василиса на крылечке его дожидается. Нарумяненная, светлая, волосы в косу тугую собраны, на голове венок из цветов полевых, свежих да ярких. Жили они дружно, полюбовно, так, что один без другого ниже единой минуты пробыть не мог. Приходил домой, целовал жену в уста сахарные, в конюшне коню своему Серафимушке кланялся, по гриве гладил, да овсом свежим кормил. А тот радуется, копытами топает, только земля дрожит, бьётся, все двенадцать цепей рвёт, из очей искры сыпятся, из ноздрей дым столбом. Вернется в дом, поклонится иконам в углу, перекрестится, и за стол. А на том - яства разные, да напитки горючие. Пироги, блины, каши, соленья разные, борщ горячий дымящийся, самовар пузатый. Выпьет рюмочку водочки, мочёным яблочком закусит и ложку большую, из бревна выструганную в руку берет…

Сказ Первый. Сказ Первый.

А давно-недавно ли, во деревне, что в лесах глухих и дремучих спряталась, на берегу реки основалася, жил мужичок. Крупный, крепкий, умный шибко. Мастер инженерной мысли был, но и с делом у него руки не расходились. Нужно – сруб поставит, нужно – и дров наколет, и кашу сварит, и соседям краны починит – на все руки мастер был. Жил он в доме на самом отшибе, в кольце сосен высоких да смольных. Повадилась к нему Медведица ходить. Все улья его переворачивала, скотину распугивала, так что та молока да яиц не давала. Ругался мужик долго, горевал, а потом взял рогатину и стал Её караулить. Пришла она, ревя во всю глотку, и стала по двору шататься. Выбежал мужик, благим матом покрывая гостью непрошенную, завалил животину и стал душить. Тут же замолчала она, смотрит на него глазами своими, а в них слёзы океаном бескрайним плещутся. Пожалел мужик Медведицу, отпустил её. А она поднялась на задние лапы, ударилась оземь и тут же обратилась красной девицей-златые кудри, красавицей неписанною. Приголубил мужик девушку, стали они вдвоём жить и хозяйство вести. Много ли времени прошло, мало ли; прожили они в супружестве и прижили одного только сына – Никона. Рос ребятко не по дням, а по часам; как хорошее тесто на опаре поднимается, так и он вверх тянется. Тело крепкое, плечи широкие, руками стопудовые гири с ладошки в ладошку перекидывает и усмехается. Красив парень вышел, только…медведем вырос. Шёрстка тёмно-бурая, почти что цвета перьев ворона, нос большой влажный, лапы с когтями острыми, клыков острых полная пасть да хвостик сзади маленький мотыляется.

Не скупился Никон ни на какую работу: и в поле с мужиками землю бороновал, и с серпом с бабами снопы вязал, сети чистил и в броды за рыбою, раками хаживал, в лес за зверем пушным и птицею с ружьём ходил, ткани ткал, лес валил, за скотиной ухаживал. А ещё – технику любил жутко. И трактор собрать-разобрать мог, котёл починить, трубы залатать, плиты железные сварить, прокладку в трубах сменить. На все руки мастер был, всем мужикам на зависть, девицам на загляденье.

Пришло раз лето жаркое, такое, что все растения вмиг поспели. Ушёл он тогда в одиночку во поле, картошки набрать, репы надёргать…

***

В небе, всего на пару ладоней выше горизонта, висело солнце, заливая окрестности нежным золотистым светом. Оно играло своими лучами, скакало между деревьями, искрило в каплях росы, переливаясь радугой – то на берёзовых листьях моргнёт, то на траве, то в крылышках снующей туда-сюда стрекозы.
Не разгибая спины, ещё до самого рассвета, когда небо только-только подёрнулось розоватой дымкой, работал Никон. Быстрые чёткие размеренные движения: земля летит влево, укрывая предыдущую лунку, крупные картофелины сыпятся в ведро, а иссохшая ботва летит прямиком в большую уже кучу. Много накопал Медведь, а всё ещё несколько мешков в телеге лежали пустыми.
Умотался парень, выпрямился, воткнув лопату в землю, и потянулся вверх. Захрустели суставы, избавляясь от накопившейся соли, Никон утробно заурчал и пасть его расплылась в улыбке. В то же мгновение, постоянно оглядываясь, из подлеска выбежало шестеро человек. Шесть подтянутых, спортивного телосложения мужчин. Одетые в тёмные плащи с погонами, увешанные оружием, они замерли в той же позе, что и шли. Встрепенулся и Никон. Нахмурив брови, крепко сжал кулаки, а затем взял в правую лапу лопату.
- РРРАРАР?! РАРАРАРА?! /Кто такие?! Зачем пожаловали, супостаты?!/- взревел он. Незнакомцы переглянулись, перешёптываясь между собою на иностранном языке.
Медведь навострил уши, пытаясь разобрать хоть что-то, но язык оказался тому не знаком. Тем временем, видимо, командир группы вышел вперёд, на ходу вытаскивая из-за голени длинный широкий нож. На лицах остальных заиграла улыбка.
Мужчина подошёл практически вплотную к Никону, вскинул на того свои глаза, впиваясь холодным тяжёлым взглядом. В следующее же мгновение, поудобнее перехватив клинок в правой руке нанёс обратным хватом два удара крест накрест. Медведь лишь плавно отклонился назад. Противник замешкался на секунду и тут же рванулся вперёд, вскидывая руку с ножом, метя в сердце. Никон тут же взмахнул лопатой, черенком блокируя удар, и наотмашь ударил левой лапой. Громко хрустнули шейные позвонки, на землю тяжёлой кляксой пролилась кровь вперемешку с выбитыми зубами, разбитый левый висок вмиг окрасился алым, а тело, по инерции крутанувшись вокруг оси, с гулким стуком рухнуло на перекопанную землю.
Оставшиеся пять человек резко напряглись, ссутулились, переходя в боевую позицию. Достав кто какое оружие (тесак, пара ножей, как у убитого, шипованная дубинка, да пистолет) широким полукругом стали приближаться к ощетинившемуся зверю.
Никон не стал дожидаться, пока они окажутся рядом, резко скакнув вперёд, резанул крайнего правого по ноге лезвием лопаты. Инструмент вмиг прошил ткань и мышцы, застряв в кости. Не тратя ни мгновения, медведь выдернул оружие и с разворота, плашмя заехал «центральному» по лицу. Два громких крика пронеслись по полю.
Левый, размахивая дубиной, наскочил практически со спины, но тут же был остановлен лапой, схватившей его за голову. Со сломанной шеей ещё одно тело упало под ноги наступающим.
Ещё одного Никон встретил пинком в грудь, отчего тот, шумно выдохнув и выпучив глаза, отлетел на добрые пару метров, дёрнулся пару раз, загребая опустевшими ладонями землю, и затих.
Четвёртый, поняв безнадёжность своего положения, метнул нож в противника и, крутанувшись на пятках, дёрнулся в сторону леса, крича и размахивая руками. Зверь, оглянувшись на пролетевший в трёх пальцах от уха нож, наклонился и, подняв крупный крепкий клубень картофеля, кинул в сторону убегающего. Снаряд на высокой скорости приземлился точно в затылок, разлетевшись на мелкие кусочки. Словно подкошенный, человек рухнул на живот, более не поднимаясь.
Никон упёрся ладонями в колени, глубоко дыша. Сзади справа раздался резкий щелчок воздвигаемого курка, медведь крутанул голову в сторону звука. Мужчина со сломанной ногой трясущейся рукой держал пистолет. Никон, разрывая землю лапами, поднимая вверх струи песка из-под ног, понёсся в сторону врага…

***

Вернулся медведушка в деревню весь грязный, шерсть склочена, лапы и морда в крови вся. Испугались люди, вызвали Гражданина Милицейского. Тот Никона за ухо схватил и в камеру упрятал тут же, чтобы народ не пугал, да расспрашивать стал…

***

Темно, душно, сухо, острый яркий свет больно режет по глазам. А Милиционер в белоснежном кителе ходит туда-сюда за решёткой и без остановки, один за другим, задаёт вопросы.
Никон, понурив голову, сидел на полу камеры, трясущимся взглядом осматривая заляпанные кровью лапы. Он отвечал на вопросы тихо порыкивая – коротко и точно. Сколько. Где. Во что одеты. Что с собой носили. Почему напали.
Убил. Жестоко, беспощадно, грубо. Громкий всхлип.
«Зачем эти шавки в плащах со странной символикой на них напали на него? Почему хотели убить? Для чего пришли супостаты по их деревню?»- вопросы, будто назойливые мухи, роились в голове.
- Что за символика?- замер допрашивающий.
- Урррь…РРуврх…/Крест….Не православный…/
Дверь в камеру отворилась с противным скрипом…

***

И в тот же вечер матушку с батюшкой посетили люди видные, все в мундирах белоснежных, на конях вороных. Сказали, что Никона с собою в Москву краснокаменную забирают для учёбы в школе для одарённых. Покручинились родители, да делать нечего, отпустили дитятко, собрав тому в путь-дорожку узелочек с пирогами да мясом вяленым.

Долго ли ехали, коротко, много повидать успели: всяки там леса, всяки поля, ягоды да птицы. Показалась на горизонте столица. Снежком первым осенним припорошенная, встретила своего героя, раскинула руки, предчувствуя радостную встречу.
Повели Мундиры медведя прямо к Кремлю, а там уже долго блуждали они в лабиринте подземелий многочисленных, покуда не пришли в залу большую и светлую. В центре залы стол резной да материей красной оббит, на стенах ковры да гобелены, везде свечи коптятся, разливая свет благодатный и тьму-проказницу отпугивая.

Во главе стола сидел Мужик. Да такой, что от одного вида хотелось на колени упасть: статный, крепкий, плечи широченные, лицо круглое, усы подкрученные да борода пострижены цирюльником аккуратненько, мундир золотом орденов многочисленных сияет, словно ель новогодняя. Поклонились вошедшие, и Никон с ними. Поздоровался с ними и Мужик, ладонью широченною на стулья свободные указывая. Расселись все, а Мужик всё улыбается и слушает, что ему Мундиры про Никона рассказывают. Помолчал тот после рассказа, подумал, встал из-за стола и поманил к себе Медведя.

- Иди,- говорит,- биться будем.

Стоят друг против друга, а у Зверя - колени трясутся. Прыгнул на него Мужик, скрутил десницами своими пудовыми, чуть-чуть ещё и сломает Никона. Так тот взревел, да как дёрнется! Да как вырвется! Как противника повяжет и на землю кинет, собою сверху придавливает! А Мужик смеётся, даже не вырывается…

- Ох ты гой еси! Какой Богатырь на Руси-матушке отыскался, аж Царя-батюшку в схватке равной на лопатки-то уложил!
Застыл Никон и тут же на колени упал, извиняться да кланяться принялся. А Царюшка поднял его за плечо, взял под руку да увёл в комнату соседнюю.
А там и портные и кузнецы – все вместе работают, молоточками да постукивают, иголками да нитками шуршат.
И выдаёт Царь приказ, для Богатыря доспех сделать, да такой, чтобы ни рвался, ни мялся, ни движений не сковывал.
Заработали люди добрые, в три дня с работой справились. Доспехи богатырские приглянулись Никону, влез в них тут же, сверху плащ белый накинул, да кушаком красным пояс повязал.
Улыбается ему Царюшка, улыбаются ему Мундиры белые.
Преклонил пред ними колено Богатырь. Да слова заветные вслед за Царём читать стал. Про честь и отвагу, про верность и доверие, про истину и вседозволенность.
И нарекли его Ассасином. Богатырём-защитником Руси-матушки.